Наш ориентир то, что сближает людей

Cреди старейших жителей Ашхабада есть немало ветеранов, которые были не только свидетелями жизни города на протяжении нескольких последних десятилетий, но и активными участниками той созидательной работы, которая непрерывно велась все эти годы. Один из них – профессиональный архитектор-градостроитель, председатель Союза архитекторов и заслуженный архитектор Туркменистана, почетный старейшина народа Атаберды КУРБАНЛИЕВ. Специально для сайта ORIENT он поделился воспоминаниями и ответил на вопросы, касающиеся перспектив развития столицы.

– В недавнем интервью телеканалу «Мир» Президент Туркменистана, говоря об отмеченном на днях 140-летии Ашхабада, подчеркнул, что «концепция развития города предусматривает бережное отношение к его исторической части, проведение масштабных реставрационных работ, сохранение уникального ашхабадского колорита». В чем, на ваш взгляд, состоит эта уникальность?

– За свою 140-летнюю историю Ашхабад несколько раз подвергался коренной реконструкции, сопровождавшейся разработкой проектной документации. Самыми ранними были еще очень простые планировочные схемы, по которым началась застройка города после 1881 года. Но созданный уже в конце XIX века каркас улиц в историческом центре сохранился до сих пор и определил уникальный характер городской структуры, сочетающей линейный и радиальный типы планировки кварталов. Тем не менее, целое столетие город фактически оставался провинциальным. Лишь последние 30 лет отмечены небывалым подъемом строительной активности.

Сегодня особое внимание уделяется Ашхабаду не только как административному, экономическому и культурному центру, но и как городу, который за короткий исторический период приобрел новый для себя международный статус и стал важным фактором политической жизни всего прилегающего региона. Благодаря настойчивому стремлению лидера нации превратить Ашхабад в образцовый современный город с высокоразвитой инфраструктурой и не уступающей мировым стандартам застройкой, были мобилизованы не только местные ресурсы, но и привлечены значительные иностранные инвестиции. В результате мы видим теперь формирующийся мегаполис, который даже включен в Книгу рекордов Гиннесса как самый беломраморный город в мире. Но это, прежде всего, говорит о стилистическом единстве современной ашхабадской архитектуры, подчиненный единому художественному замыслу.

– Вам довелось пережить стихийное бедствие 6 октября 1948 года, когда мощное землетрясение разрушило Ашхабад, оборвав тысячи людских жизней. Отразилось ли это трагическое событие на вас лично и каким оно запомнилось?

– Мне было тогда всего 10 лет, я учился в школе-интернате. Наше общежитие находилось на том месте, где сейчас стоит здание Национальной консерватории на углу улиц Пушкина и Чары Нурымова. Нам повезло – крыша уцелела и нас, детей, вывели на безопасное место. Много позже, когда повзрослел, я смог оценить масштаб и последствия катастрофы, которую мы пережили. В ту роковую ночь хватило минуты, чтобы большинство сооружений города и его окрестностей превратились в руины, вышли из строя все коммуникации. Ночную тьму сквозь тучи поднявшейся пыли осветило зарево многочисленных пожаров, улицы были оглашены криками и стонами раненых, плачем и рыданиями обезумевших от горя людей. Когда рассвело, взору людей открылось жуткое зрелище: вместо города стояли одни деревья и каменные трубы домашних печей. Целых зданий насчитывались единицы, а большинство устоявших было в таком аварийном состоянии, что впоследствии их пришлось разобрать.

Землетрясение уничтожило всю сырцовую застройку, которая преобладала в Ашхабаде, и сильно повредило основную часть капитальных зданий из жженного кирпича, поэтому от них тоже приходилось избавляться по мере расчистки города от завалов. Весь следующий год в столицу Туркменистана шли эшелоны со строительными материалами. Из Сибири поступал лес, из Поволжья – цемент, с Урала и Украины – металл и различное оборудование, из Прибалтики следовали сотни комплектов сборных каркаснощитовых домов. Никакие склады не могли вместить огромный объем поступающего груза. Эшелоны разгружали вдоль железнодорожной магистрали на протяжении 10 километров к востоку от города.

В том, что Ашхабад должен быть возрожден, у горожан не было никаких сомнений, поэтому идею отстраивать столицу Туркменистана на новом месте очень быстро отвергли. Тогда был такой энтузиазм вокруг, что и в моем сознании зрело сначала безотчетное, а потом, по мере взросления, все более четкое желание строить новый город, стать архитектором. И когда пришло время выбирать профессию, я поступил в Московский архитектурный институт.

– Каким вы увидели город после окончания учебы, глазами дипломированного специалиста?

– В конце 50-х годов, когда я начал работать в институте «Туркменгоспроект», в Ашхабаде еще преобладали экстренно возведенные силами самих горожан временные жилища и так называемые финские домики, но уже были построены многоквартирные двухэтажные кирпичные дома с повышенной сейсмостойкостью, с лепными украшениями на фасадах и резным орнаментом на деревянных элементах лоджий. На первых этажах угловых домов обычно устраивались небольшие магазины. Эти дома строились по периметру старых кварталов, образуя внутри общее дворовое пространство – хорошо озелененное и благоустроенное. Если прежде в Ашхабаде связующим звеном между жителями одно- и двухквартирных домов являлась улица, то теперь ее заменял двор. Такие компактные дворы фактически возрождали существовавшую когда-то в туркменской общине атмосферу добрососедства, теплоты и духовного родства самых разных семей, связанных одной судьбой. А с начала 60-х у нас стали появляться очень интересные общественные здания с модернистской архитектурой, которая сразу обратила на себя внимание, о ней много писали.

Особенностью Ашхабада в тот период была комплексная застройка города и его отдельных районов по единому плану, подчиненному общей планировочной идее, что давало возможность создавать цельные градостроительные ансамбли. Генеральный план реконструкции и восстановления Ашхабада, разработанный ленинградскими специалистами в 1949-1951 годах, сохранял и развивал исторически сложившуюся сеть городских улиц.

Однако заданное этим планом перспективное направление развития города оказалось во многом ошибочным, поэтому до сих пор градостроителям приходится решать проблемы, порожденные близорукостью своих предшественников. В частности, был по сути нейтрализован центр города: вместо компактного ядра (главной площади) он растянулся вдоль нынешнего проспекта Махтумкули с однотипной малоэтажной застройкой административными и жилыми зданиями. Да и ширина улиц не соответствовала возрастающей транспортной загруженности и не оставляла достаточно места для столь необходимого в жарком климате озеленения. Было и много других причин, заставлявших дважды – в 1958 и 1967 годах – корректировать генеральный план.

– Вы тоже принимали участие в этой работе?

– Да, в середине 60-х годов на базе обстоятельных исследований мы с коллегами разработали технико-экономические основы развития Ашхабада до 2000 года, позволившие приступить к созданию принципиально новой концепции генерального плана. По нашему предложению город, расширявшийся на восток, был переориентирован на юг и юго-запад – в сторону гор, где более благоприятный климат, а сейсмичность ниже на два балла. Идеи, заложенные в нашем проекте, получили развитие в новом генеральном плане, утвержденном в 1974 году и законченном восемь лет спустя. Я и мой соавтор Виктор Кутумов разрабатывали его при содействии института Ленгипрогор, ныне Института урбанистики в Санкт-Петербурге. Около двадцати лет этот генеральный план был основополагающим документом, в соответствии с которым определялась стратегия развития городской структуры, производилась прокладка новых улиц, равномерно распределялись по районам обслуживания торговые объекты, школы, детские сады, поликлиники, отводились участки под строительство тех или иных зданий, а также расширялась сеть инженерных коммуникаций.

Новый генеральный план предусматривал исправление по мере возможности тех недочетов, которые содержались в генпланах 1951 и 1958 годов. Почти одновременно разрабатывался проект детальной планировки центра Ашхабада. Он более гибко по сравнению с генпланом учитывал локальный ландшафт и подробно указывал расположение конкретных объектов. Окончательно выявился и тот стержень, вокруг которого должна была формироваться главная столичная площадь, переходящая в зеленую эспланаду и устремленная на юг, в сторону гор. Частично эти идеи были реализованы уже в другую эпоху, наступившую после провозглашения независимости Туркменистана.

– Как вы оцениваете достижения минувших тридцати лет?

– В пору нашей молодости даже в самых смелых прогнозах никто и представить не мог таких стремительных перемен, такого скачка к столичному блеску и самым передовым технологиям в строительном производстве. Раньше ведь все у нас строилось крайне медленно, долгострой стал привычным явлением, а в 70-е годы качество реализации даже самых интересных архитектурных проектов опустилось на недопустимо низкий уровень. И вот за 30 минувших лет Ашхабад не только освоил новые, никогда прежде не имевшиеся у него функции, но и успел быстро трансформироваться в качественно иной город, сделав рывок к созданию самой современной инфраструктуры и коренным образом улучшив свой облик.

Для туркменской столицы сегодня характерен широкий градостроительный размах, сочетающий в себе элементы глобальной урбанистики и местных традиций. Требования, предъявляемые к нынешней реконструкции и расширению городской территории, повлекли существенные коррективы прежнего генерального плана. Многие позиции этого документа уже реализованы, другие осуществляются до сих пор, а иные отвергнуты, так как вступили в противоречие с требованиями жизни и не отражают нынешние реалии.

– Вы много раз упомянули про генплан, но едва ли многие представляют, что стоит за этим понятием.

– Генеральный план – это научно обоснованный перспективный проект развития города, который является одним из основных документов территориального планирования. Он содержит объемный аналитический блок и блок проектного предложения. Каждый из них включает схему объектов электро-, тепло-, газо и водоснабжения города, схему его транспортных артерий, схему с отображением зон планируемого размещения объектов капитального строительства и многое другое, без чего не может гармонично развиваться такой сложный искусственный организм, как город.

Территория Ашхабада отличается довольно сложными инженерно-геологическими условиями. Высокая сейсмичность, близкое залегание грунтовых вод, наличие просадочных грунтов, сильная расчлененность рельефа в предгорьях Копетдага создают существенные ограничения для новой застройки. Все эти факторы учитываются градостроителями и также влияют на принятие конкретных проектных решений. Именно они повлияли на выбор нового вектора роста города в западном направлении, вдоль равнины между отрогами гор и пустыней.

– Но время всегда вносит свои коррективы, не так ли?

– Разумеется. И сегодня стоит задача переосмыслить многие устаревшие представления о том, как должен развиваться современный столичный мегаполис. Огромное внимание уделяется логистике: как без труда подъехать к тому или иному жилому комплексу, где разместить автостоянки, как обеспечить безопасность движения. За последние годы в Ашхабаде и вокруг него возведены двух- и даже трехуровневые транспортные развязки, которые разгрузили городские магистрали и в то же время стали украшением города. Новая стратегия развития столицы предусматривает активное включение кольцевой магистрали в городскую улично-транспортную сеть. Она значительно безопаснее других дорог, с ее помощью удалось разделить транспортные потоки и вывести за периметр города движение грузовых автомобилей, осуществляющих транзитные перевозки. А генеральный план позволит заглянуть на много лет вперед и прогнозировать, какой должна быть транспортная инфраструктура столицы, чтобы и впоследствии не возникали присущие большим городам проблемы.

– Президент страны, обращаясь к градостроителям, всегда уделяет большое внимание вопросам экологии города, сохранению чистоты воздуха, которым мы дышим…

– Это действительно актуально везде! А в нашем климате особенно важно учитывать еще и «розу ветров». Так называется диаграмма, характеризующая в метеорологии и климатологии режим ветра в данном месте по многолетним наблюдениям. Для Ашхабада еще при его первоначальной планировке в конце XIX века «роза ветров» была правильно определена, поэтому на протяжении всего ХХ века каркас уличной сети почти не менялся и по сей день обеспечивает сквозное проветривание, благоприятный микроклимат, чему содействует и обильное озеленение. Дело в том, что отроги Копетдага служат своеобразными терморегуляторами: благодаря пустыне с одной стороны, и горам – с другой – мы живем в чистой среде – у нас нет смога, который, как правило, загрязняет атмосферу и ухудшает экологию больших городов мира.

– И последний вопрос: что вы вкладываете в понятие «архитектура»?

– Архитектура – это ни в коем случае не отдельные здания и уличные декорации, а системный подход к преобразованию пространства. Архитектура – это среда, которую создает человек, во всех масштабах – от интерьера до природного ландшафта. Это сложный процесс, это цепь решений и действий многих людей. Когда все звенья этой цепи – от замысла к его реализации, – согласованы, подчинены общей стратегии, можно ожидать качественного улучшения всей городской структуры в обозримом будущем.

ORIENT