Наш ориентир то, что сближает людей

Если внешнюю политику Туркменистана образно представить в виде пирамиды, то ее вершину, конечно же, займет уникальный по своему происхождению нейтральный статус, делегированный молодому государству мировым сообществом в 1995 году, а основу (то есть базовый фундамент, на котором зиждется вся эта громадина) составят сформированные на протяжении длительного периода времени национальные традиции добрососедства, в которых четко сфокусировано отношение туркмен к такой духовной ценности, как мир.

Отсюда, велика вероятность того, что, углубившись в анналы истории, мы можем не только постичь истоки туркменского миролюбия как определяющей черты национального характера, но и осознать особенности поведения нынешнего Туркменистана на международной арене…

…Многие лета край туркменский слыл, согласно живому речению летописцев, «перекрестком семи дорог». В былые времена по этой благодатной земле проходили ключевые звенья Шелкового пути, заслужившего эпитет «Великий», как нам думается, не столько за колоссальные достижения в трансконтинентальной торговле, сколько за возможность вести диалог, предоставленную народам, заселявших очень отдаленные друг от друга территории обширного Евразийского пространства. Ведь этот, и вправду, Великий путь тысячи лет назад помог воссоединить (внешне, казалось бы, антагонистичные, но по внутреннему содержанию весьма близкие) буддийский Восток и христианскую Европу, мусульманский Юг и до поры до времени языческий Север.

И эта ниспосланная Небесами миссия - сближать гетерогенные культуры, объединять разнотипные народы и разноликих людей, поклонявшихся всевозможным богам, - сотворила в краю, где жили туркмены, особую ауру духовной гармонии, заложившую в основу их менталитета такие непреходящие качества, как миролюбие, толерантность и добрососедство. Отсюда – ставшие притчей во языцех гостеприимство, открытость и искреннее желание туркмен не только понять, но и, познав, принять культуру неведомых им народов.

В этногенезе туркмен свой след оставили многие племена и народности: скифы, саки, массагеты, дахи, аланы, гунны, эфталиты, сарматы. Список наименований канувших в лету этносов можно продолжить, хотя попутно заметим, что историки седой древности порой путали их, нарекая разными этнонимами одно и то же племя, либо наоборот - разные народности называя одним этническим наименованием. Тем не менее, необходимо признать, что и в самом деле могучее основание родословного древа туркмен состояло из системы самых разнообразных этнокорней.

Ключевую же роль в происхождении туркменского народа сыграли огузы - тюркоязычные племена, которые в арабских летописях именовались «гуззами», а в византийских - «узами». Некоторые авторы (как современные, так и средневековые) считали, что «огузы» и «туркмены» - один и тот же народ. Так, например, Абу Рейхан Бируни утверждал, что «когда гуз принимал ислам, то (о нем) говорили: стал туркменом». Поэтому мнение, согласно которому туркмены свое первоначальное этническое наименование получили от имени родоначальника Огуз хана, имеет, как нам кажется, полное право на существование. (Кстати, одного из внуков основателя туркменской нации Огуз хана звали Бечене. И на Руси, опираясь на имя этого человека, многочисленную орду потомков Бечене прозвали «печенегами».)

В стародавние времена предки туркмен, мигрируя в поисках новых земель, осваивали обширные территории Сибири, Китая, Индии, Малой и Центральной Азии. Численно разрастаясь, они двинулись далее в Иран, Сирию и территории, заселенные арабами, а также – на Кавказ и в Восточную Европу. Они шли, оседая в далеких краях, но порой теряя свои собственные земли, вбирая в себя иные народности, а иногда сами растворяясь среди других племен, перенимая лучшее из культуры иноземцев и, в то же время, обогащая их своим жизненным опытом…

В течение многих сотен лет скитались туркмены по дорогам Истории, оставляя на ее извилистой стезе следы блистательных побед и горьких поражений. Случилось так, что образ жизни скотовода-охотника выработал у них непревзойденное умение держаться в седле и метко стрелять из лука, действовать как единая команда во время коллективной охоты (по своим масштабам и характеру напоминавшей военно-тактические учения), совершать многодневные переходы с ограниченным количеством воды и провизии. И все эти навыки, продиктованные логикой выживания в условиях регулярных стычек с воинством недоброжелателей, были следствием стремления прорваться к Эдему, именуемым на грешной земле коротко - Мир.

Быть может, поэтому в менталитете туркмен, длительное время живших в условиях непрекращающихся войн, сформировался особый культ миропочитания и добрососедства. А их чрезмерная воинственность, о которой нередко упоминают летописи, явилась естественной реакцией на постоянные угрозы извне.

Из очень далекого прошлого, когда обстановку на обширных территориях определяли прототуркменские государства (Маргуш, Великая Скифия, Массагетское царство и др.), до нас дошли подтвержденные современными учеными исторические сведения о миролюбии предков туркмен.

Так, выдающийся историк и тюрколог Лев Николаевич Гумилев в своих трудах отмечал важное умение древних тюрков жить в мире и согласии с другими народами. Обширный пласт сведений о миросозидательных актах собран в книге профессора Овеза Гундогдыева «Из истории туркменской дипломатии». Автор этой монографии указывает, что «еще знаменитый предок туркмен, признанный мудрец античного мира скиф Анахарсис в письме Крезу писал: «…оружие имеем мы не против других, а для собственной защиты в случае надобности».

Римский историк Помпей Трог, описывая справедливое устройство скифского общества, с восторгом писал: «О если бы у остальных смертных была бы подобная умеренность и воздержание от чужого, конечно, не столько войн происходило бы во все века и во всех землях».

Когда в 6 веке до нашей эры основатель династии древнеперсидских царей Кир II распорядился сооружать мосты через реку Узбой с целью переброски войск на территорию нынешнего Туркменистана, царица массагетов Томирис, желая мирным путем остановить грядущее кровопролитие, направила ему упредительное письмо: «Отступись от своего намерения! Ведь ты не можешь знать заранее, пойдет ли тебе это на благо или нет…»

Уже в древнейший период для сохранения мира важное место отводилось договорам между государствами. Наиболее яркая страница туркменской истории вписана древней страной Маргуш, признанной большинством специалистов одним из центров мировой цивилизации. Именно здесь, как полагают ученые, родилась первая мировая религия – зороастризм. В Авесте - священной книге адептов этой религии – есть призыв «быть верным договору», обращенный как к рядовым гражданам, так и к государственным мужам: «Между отцом и сыном стократен договор. Тысячекратно слово меж странами двумя!»

За 49 лет до Рождества Христова предки туркмен – хунны (в Китае их называли «сюнну», а Европе «гуннами») - заключили с владыкой Поднебесной так называемый «Клятвенный договор». Документ, регламентировавший взаимоотношения двух государств, подтверждал, что отныне династии Хань и хунны «составляют одну семью и никогда не должны больше обманывать или нападать друг на друга… пусть наши сыновья и внуки из поколения в поколение во всем поступают согласно данной клятве».

И таких договоров, клятвенно закреплявших мир между народами, туркменская история знала немало…

Разумеется, для поддержания устойчивого мира были необходимы более или менее регулярные контакты между могущественными державами. Профессор Гундогдыев отмечает, что на ранних этапах туркменской истории устойчивые связи поддерживались в основном с государствами-соседями. Тем не менее, в международный деятельности предков туркмен уже в тот период использовался дипломатической опыт Китая, Рима, Греции, Византии, Персии и других держав. И, несмотря на спорадический характер дипотношений, в туркменские государства (например, в Парфию, раскинувшую свои владенья от Месопотамии до Индии) наносили визит довольно представительные посольства, в состав которых входили сотни и даже тысячи людей. В иной год, как отмечает Л.Н.Гумилев, в эти края прибывало до десяти (!) китайских посольств.

Мир на уставшей от войн земле зависел от многих факторов. Могучие государства поделили его на сферы влияния, малочисленные народности уже давно были покорены, так что воинственным державам оставалось только одно - не упустить момент, когда их главные конкуренты на мировое господство хотя бы на короткий период ослабнут. Поэтому свое слабосилие, пусть даже кратковременное, государства вынуждены были тщательно скрывать, ибо абсолютно защищенным мог себя чувствовать только всесильный.

Именно поэтому во время прибытия важных посольств из стран-конкурентов принимающая сторона нередко использовала такой эффектный прием, как демонстрация своей военной мощи. Упредительную «игру мускулами» перед вероятным противником могущественные государства использовали на протяжении всей истории человечества.

В эпическом произведении «Огузнама», в котором излагается древняя история туркмен, самым замысловатым образом переплетены легенды и реальность. В этом творении народного духа есть фрагмент, повествующий о том, как Огуз хан, узнав о прибытии посольства франков, выслал им навстречу… войска. Туркменские ратоборцы, торжественно сопровождавшие дипломатов до места назначения, были в полном боевом снаряжении. Сразу же после завершения миссии послы франков, прибыв на родину, поведали своему владыке об устрашающей силе и величии армии Огуза. Выслушав рассказ, правитель франков вынужден был, как сказано в эпосе, «привязать к своему телу пояс покорности и подчинения».

Такой же маневр Огуз хан повторил и перед посланниками византийцев, что «вселило страх в их сердца», отбив всякое желание воевать.

Прибегая к современной терминологии, можно сказать, что и в древний период использование превентивных акций в форме демонстрации военной мощи перед послами зарубежных государств служило стабилизирующим фактором в деле сохранения мира. Далекие отголоски подобных ритуалов (правда, уже утративших свой первоначальный смысл) можно наблюдать и в наши дни во время протокольных мероприятий официальных визитов.

Жизненный опыт нашим предкам подсказывал, что лучше в мирной обстановке продемонстрировать грозным оппонентам свою боевую выучку, нежели в состоянии войны применять ее на деле. Поэтому неудивительно, что подобные «превентивные действия» туркмены практиковали с вполне оправданной регулярностью.

Так, пока посланники императора Поднебесной У-ди (правившего во II-I веках до нашей эры) двигались в сторону земли туркменской, их по приказу правителя Парфии на границе уже ожидала 20-тысячная конница. Грозная рать вооруженных всадников на протяжении всего пути сопровождала китайское посольство, с одной стороны, как бы охраняя дипломатов, а с другой – наглядно демонстрируя им мощь парфянской армии.

Профессор О.Гундогдыев приводит рассказ средневекового географа Йакута, который, ссылаясь на сведения Ибн ал-Факиха, поведал о том, как посол халифата Омеядов пытался склонить Сулук хана к принятию подданства, что по сути означало вежливое приглашение стать вассалом. Туркменский хан, зная боевой дух арабов, к тому времени успешно покоривших Северную Африку, большую часть Пиренейского полуострова и другие территории, тем не менее, решил поубавить их захватнические аппетиты, продемонстрировав возможности своей армии. Он в сопровождении десяти знаменосцев пригласил посла на холм, окруженный густой рощей, и велел первому воину развернуть знамя. И тут же, словно на крыльях, из рощи выскочил отряд в десять тысяч вооруженных всадников.

Дальнейшие действия, как пишет Йакут, еще больше поразили посла иноземного государства: «Один за другим все знаменосцы разворачивали свои знамена, и каждый раз под холмом выстраивались десять тысяч всадников. Когда были развернуты все десять знамен, под холмом стояли сто тысяч вооруженных с головы до ног всадников».

Таким же образом во время приема китайского посольства поступил и другой туркменский хан по имени Шаболио. Видимо, крылатая фраза «Хочешь мира - готовься к войне» в разноязыких вариантах успешно бытовала уже в ту далекую от нас эпоху, подтверждая мысль, которая не утратила своей актуальности и в наши дни - наличие собственной хорошо подготовленной армии является сдерживающим фактором в стремлении других государств с помощью военной силы изменить миропорядок в свою пользу.

Но при этом хотелось бы напомнить слова Мубаракшаха (советника туркменского правителя Делийского султаната Шамсуддина Илтутмыша), звучащие как предупреждение тем, кто излишне уповает на военную силу: «Насколько ваше войско ни было бы многочисленнее войска противника, не ищите войны… Уместный мир лучше неуместной войны, так как (заранее) не знаешь, каков будет исход войны. И такой мир лучше, чем победа».

Однако в стародавние времена не только демонстрацией военной мощи, но и показом несметных богатств правителя можно было изменить планы, которые возможно вынашивал вероятный противник. Ведь ослепляющая глаза роскошь свидетельствовала о мощи государства, с которым лучше не ввязываться в военные авантюры. Поэтому и такие акции помогали сохранить равновесие у более чем хрупкого в тот период мира. Об этом свидетельствует историк Менандр, описавший трехдневный прием, оказанный Истеми ханом византийцу Земарху – послу императора Юстиниана II:

«Они обедали, и весь тот день провели в пировании в шатре. Он был сделан из шелковых тканей, искусно испещренных разными красками… На другой день они (византийцы) были переведены в другую кущу, обитую и испещренную также шелковыми покровами… Дизавул (Истеми хан) сидел на ложе, которое было все из золота. На середине этого помещения были золотые сосуды и кропильницы и бочки также золотые… На следующий день они перешли в другую комнату, где были столбы деревянные, покрытые золотом, также и ложе вызолоченное, поддерживаемое четырьмя золотыми павлинами. Перед комнатой на большом пространстве в длину были расставлены телеги, на которых было множество серебра…».

Как видим, древние тюрки устроили византийцам чрезвычайно пышный прием, и сделали это с вызывающей роскошью, что весьма подробно зафиксировал Менандр в своей депеше. Но нам кажется, что помимо этого для установления действительно устойчивых контактов в сообщении византийского историка есть и другие, очень важные детали. Это его наблюдения о некоей близости культур, которая, как оказалось, имеет место даже у столь внешне непохожих друг на друга народов – если один из них подарил миру православную культуру, то другой народ в Европе обзывали «варварами». Но в своем отчете императору византийский хронист правдиво отметил, что представленные их взору «многие изображения четвероногих, сделанных из серебра, ничем не уступают тем, которые делают у нас».

И такое заинтересованное, непредвзятое отношение друг к другу – всегда квалифицировалось как первый шаг для наведения мостов взаимопонимания, способного сблизить даже самых непримиримых оппонентов.

Трудно определить, когда на нашей планете представители разных конфессий стали полемизировать на тему, лишенную здравого смысла, - «чей бог лучше?». Но со временем их противостояние, достигнув апогея, стало перерождаться в ожесточенные религиозные войны, оставившие в людской памяти кровавый след. Поэтому во все времена огромное значение в деле сохранении мира имело то, насколько деликатен был подход правящей верхушки к вопросу о вероисповедании. Туркмены в силу своего менталитета всегда были толерантны к представителям других конфессий. Наиболее ярко это прослеживается на материале средневековых государств, в том числе и многонациональной империи Великих Сельджуков, основанной туркменами в 1038 году.

Известный российский ориенталист академик В.В.Бартольд высоко оценил роль, которую сыграл в мировых процессах народ, заложивший основу этой могущественной державы: «Благодаря образованию Сельджукской империи огузский, или туркменский, народ приобрел для мусульманского мира такое значение, какого не имел в средние века ни один из других турецких народов».

Большим достижением туркмен-сельджуков и их правителей было то, что они, с одной стороны, объединили мусульманский мир, распадавшийся на конфликтующие секты, а с другой - предоставили возможность гражданам своего государства свободно исповедовать любую религию. И еще – во время жестоких крестовых походов, когда на Ближний Восток хлынули потоки облаченных в латы рыцарей, на защиту как мусульман, так и представителей других конфессий встали именно туркмены-сельджуки, которым, как пишет Лэн-Пуль Стэнли, «крестоносцы более всего были обязаны своими частыми поражениями».

О миролюбии и праведности туркмено-сельджукских правителей сохранилось немало исторических документов, составленных иноземными летописцами, что дает нам возможность оценить эти сведения как непредвзятые. Так, армянский автор Киракос Гандзакеци пишет, что султан Мяликшах «покорил вселенную не столько войной и насилием, сколько любовью и миром». Ему вторит персидский хронист Садр ад-дин ал Хусайни, который в исполненных поэзией строках сообщает, что султан Алп Арслан «распростер над подданными крылья справедливости и укрыл их под сенью сострадания и щедрости». Не менее любопытны сведения летописца Михаила Сирийского, жившего в XII веке, на основании которых можно судить о том, что туркменский султан Клыч Арслан II, будучи мусульманином, оказывал покровительство главам христианской религии, а сами церкви освободил от налогов.

Устное народное творчество – настоящий кладезь мудрых фраз, которые наглядно иллюстрируют взгляды туркмен на такие непреходящие ценности, как дружба, миролюбие, добрососедство. Об однозначном решении дилеммы «война или мир» в пользу последнего свидетельствуют и многие предметы материальной культуры туркмен, дошедшие к нам из глубины веков. Один из них – боевой меч, хранящийся в столичном музее Ирана - соседней с Туркменистаном страны. На его остром клинке четко выгравировано: «Туркмен никогда не достанет меч из ножен, чтобы направить его против соседа!»

Уже упомянутый нами Мубаракшах в своем трактате с грозным названьем «Правила ведения войны и мужество», обращаясь к сильным мира сего, настойчиво напоминал им о том, что «в прошлые времена дела велись при помощи полемики, дебатов, изобилия знаний и мудрости. Поэтому никто не жаждал войны и кровопролития… и люди мира и государства были в этом единодушны».

Несмотря на то, что в последние столетия истории туркмен были периоды мрачных смут, междоусобиц, исторического беспамятства и духовного безвременья, туркменский народ, обретя независимость, возродил свои лучшие духовные качества и неискоренимое убеждение в том, что мир можно сохранить, действуя всем миром.

Сегодня с высокой трибуны ООН Туркменистан оглашает основные направления своей деятельности на международной арене. Без сомнения, и завтра единственно приемлемой моделью реализации национальных интересов Туркменского государства будет та же внешнеполитическая доктрина, основанная на все тех же принципах постоянного нейтралитета, истоки которого восходят к прекрасным чертам национального характера - миролюбию, веротерпимости, открытости и постоянной готовности к диалогу, выработанные у туркмен этнокультурными реалиями в ходе длительного исторического периода.

И в этом нет ничего удивительного, ибо дорога в Будущее, и в самом деле, берет начало в Прошлом...

Бекдурды АМАНСАРЫЕВ

Фото: orient.tm