Наш ориентир то, что сближает людей

В истории каждого народа есть праздники, будни и, увы, печальные дни. День 6 октября 1948 года отмечен в истории Туркменистана скорбной датой. В этот день туркменистанцы вспоминают всех, кого потеряли в ту трагическую ночь разрушительного Ашхабадского землетрясения.

Прошло три года, как закончилась Великая Отечественная, и люди жили ощущением радости от возвращения сыновей в родные дома, перехода к мирному труду в любимом, тихом, спокойном городе. И никто даже подумать не мог, что другая беда, такая же безжалостная, как война, коварно притаилась рядом. Теплой, тихой, безмятежной осенней ночью страшный, предательский удар подземной стихии потряс Ашхабад.

В ночь с 5 на 6 октября 1948 года катастрофическое землетрясение практически полностью разрушило цветущий город и утопающие в садах окрестности столицы. В считанные минуты погибло все, что десятилетиями с любовью и заботой создавалось руками человека. Под завалами оказались до ста тысяч человек, большинство погибли, многие получили ранения, бездомными стали все, поскольку сохранившиеся два процента домов были непригодными для жилья. Город превратился в большую братскую могилу.

Зловещий подземный гул, грохот падающих зданий, вспышки замкнувшихся проводов, стена дыма и пыли, уплотнившая мрак безлунной ночи, крики, стоны и плач охваченных ужасом людей… Так описывали очевидцы первые мгновения ашхабадской трагедии. Но оцепенение длилось недолго - оставшиеся в живых ашхабадцы, кинулись к руинам, чтобы спасать родных, соседей, близких. А земля продолжала содрогаться.

Дрожала земля, но не дрогнули люди, сохранив в минуты смертельной опасности лучшие человеческие качества – милосердие, взаимовыручку, честь, достоинство, верность долгу. Вот выдержки из воспоминаний ашхабадцев, выживших в той страшной катастрофе.

«Сеанс в кинотеатре «Художественный» закончился в первом часу ночи. Мы с моей подругой - будущей женой, возвращались домой. Из ярко освещенных окон жилого дома доносилась музыка. Мы остановились и ждали, когда закончится любимая мелодия. Мне 23 года, ей 20 лет, куда нам, счастливым было спешить! Вдруг раздался ужасный гул, земля стала раскачиваться, потом начались толчки.

В нескольких шагах перед нами рассыпался кирпичный жилой дом. Уличное освещение, свет в доме, откуда звучала музыка, погасли от первых толчков. Подземный гул, грохот разваливающихся зданий, треск замыкающихся проводов и образовавшаяся пелена густой пыли сковали нас. Эти ужасные несколько секунд казались бесконечными. Дрожала земная твердь и все внутри дрожало от страха…».

«Мне было пять лет, когда случилось землетрясение. Момент обрушения нашего дома не помню, я крепко спала в своей комнате. Потом родители рассказывали, что, когда они, раненые, едва выбрались из-под завалов, стали звать меня. Тьма была кромешная и люди зачастую находили друг друга только по голосам. Бабушка нащупала мое темечко и меня вытащили из-под обломков. Восемь часов я была без сознания. Родители думали, что я не выживу, но, к счастью, этого не случилось. Помню еще, что когда хоронили детей из нашего района, я спрашивала родителей: «А почему они так лежат?» Мама расплакалась и сказала, что они уснули. И тогда я спросила: «А когда они проснутся, я снова буду с ними играть?...»

«В ту ночь, 6 октября, я задержалась на работе – тогда многие работали до глубокой ночи. Вдруг раздался страшный гул, комната затряслась, и стены стали шататься и падать – одни внутрь комнаты, другие наружу. Я успела выскочить во двор. Рядом было общежитие Нефтяного техникума, и я вместе со студентами стала спасать девушек из общежития. Потом разожгли костер и при свете огня стали откапывать детей из расположенного поблизости детского дома.

Весь город лежал в руинах. Повсюду были слышны крики, плач, стоны. Люди были раздетые, босые, у многих, кого извлекли из-под обломков, была разодрана в клочья одежда и её скрепляли колючками. Неподалёку, возле роддома, на земле лежали новорожденные дети. Весь роддом был разрушен, а детское отделение на веранде осталось. Солдаты доставали малышей и клали их на обочине дороги. Мы задержались, чтобы успокоить плачущих детей. Подошла женщина с грудным ребенком и стала кормить новорожденных. Она покормила сразу пять или шесть детей…».

«Никогда не забуду, как девочка лет пяти, оказавшаяся под руинами дома, просила свою мать: «Мама, откопай меня, мне трудно дышать, я умру, и ты будешь плакать». Мать плакала и пальцами, ободранными до крови, разгребала кирпичи и битое стекло…».

«Моя однокурсница нашла на территории детской больницы годовалую малышку. Из завалов была видна только одна ручка. К счастью ребенок был жив – и это на третий день, без воды, с забитым пылью ртом и носом! В течение недели мы по очереди нянчили эту малышку. По ночам она спала, если только ее укачивали…»

«В ту страшную ночь светила огромная луна. В ту страшную ночь 6 октября 1948 года город погибал под звуки веселой оперетты Кальмана «Сильва», которую передавало радио из Москвы. В ту ночь, до самого утра мы с мамой искали по городу мою сестру Алю, которая, как мы думали, ушла в кино и не вернулась. Трудно описать словами то, что довелось нам увидеть.

Нам сказали, что раненых отправляют на центральную площадь Ашхабада, где был разбит временный госпиталь. Площадь была заполнена ранеными. Было жарко, раненые хотели пить, но с водой было плохо и мы доставали ее откуда только могли. Помню медицинских работников, которые по двое-трое суток не отходили от пострадавших, оперируя на месте. А раненые все поступали и поступали. Наша Аля погибла. Оказывается, она была в своей комнате, но в кромешной тьме мы ее не заметили. Сестра умерла мгновенно, не успев даже позвать на помощь…».

«Около двух часов ночи мы с дочерью проснулись от того, что вдруг стал трястись и рушиться дом. На нас посыпались штукатурка и кирпичи. Толчки были такой силы, что мужа, который находился в другой комнате, выбросило во двор. Поднявшись, он бросился нас спасать. Мы задыхались под слоем штукатурки, придавленные кирпичами. Муж сумел извлечь нас из-под завала. Вначале он стал делать искусственное дыхание нашему маленькому сыну, который уже еле дышал. Дочь лежала без сознания, а я каталась по земле. То земля, ходившая ходуном, качала меня из стороны в сторону, как в колыбели.

Тут у меня начались схватки. Муж кое-как добрался до близлежащего отделения милиции, и меня на повозке отвезли на площадь, где был раскинут полевой госпиталь. Там, под утро 6 октября родился мой мальчик. Низкий поклон всем – солдатам, работникам милиции, врачам, просто людям, которые, несмотря на травмы и увечья, выполняли свой гражданский и человеческий долг. Общая беда сплотила нас всех. Уже через десять дней после катастрофы стали работать школы, детские сады, выходили газеты. Город показывал, что он не сдался, он понемногу оживал…».

«В завалах близ Кеши наши студенты нашли трехмесячного малыша. Принесли его в барак. Помню, что мальчик плакал и успокаивался только на руках. Трое суток девушки сменяли друг друга, прижимали ребенка к себе, чтобы он спал. Позже передали его в пункт осиротевших детей…».

Почти сразу развернулась борьба за жизнь тех, кто остался в живых. Не жалея себя ашхабадцы и жители окрестных сел, те, кто, благодаря судьбе не пострадал, кто был только ранен, но мог держаться на ногах, стали помогать тем, кто не смог самостоятельно выбраться из-под завалов. Босые, раздетые, раненые они голыми руками разгребали груды кирпичей, досок, шифера, битого стекла, откликаясь на зов соседей, на стоны детей. Поднятые по боевой тревоге воинские части и медицинские службы Туркестанского и других военных округов, прибыли в Ашхабад в первый же день. Многие тысячи горожан обязаны жизнью воинам, на чьи плечи легла главная тяжесть спасательных работ. Для некоторых из них этот бой со стихией стал последним: толчки, достигавшие порой семи баллов, продолжались. Трагически погиб в эти дни сын генерала армии И.Петрова, руководившего спасением горожан.

Уже в первые часы после катастрофы, в районе Центрального парка культуры и отдыха и на центральной площади Ашхабада были разбиты палатки полевых госпиталей. Медики, большинство из которых сами пострадали во время землетрясения, едва успев стряхнуть с себя пыль и перебинтовать раны, бросились спасать раненых горожан. Работали по двое суток без смены. Валились с ног от усталости, но держались. В добровольных помощниках недостатка не было.

К шести часам утра 7 октября Министерство здравоохранения Казахстана перебросило на десяти самолетах группу помощи из 41 врача и 135 работников среднего медперсонала. С 9 октября Минздрав Казахстана начал развертывать амбулаторный прием. Вскоре на помощь туркменским врачам, прибыли медицинские работники из других союзных республик. Задача была не только помогать пострадавшим, но и обеспечить население общей медицинской помощью.

В первые две недели после катастрофы через руки врачей прошло свыше 10 тысяч больных – около 800 в день. Почти 50 родов приняли акушеры в полевом родильном отделении. Сюда же приносили новорожденных, чьи матери успели всего несколько раз покормить малышей, прежде чем сами остались под руинами родильных отделений ашхабадских клиник. Чужих малышей роженицы кормили одновременно со своими родными детьми.

По городу курсировали машины, раздавая бесплатно людям мясо, хлеб, крупы, одеяла. Люди на скорую руку сколачивали общие, на несколько семей бараки, варили общие обеды. Паники в городе не было, не было эпидемий. Оперативно работали службы, созданные правительством страны и руководством города. Население было накормлено, повсеместно всем нуждающимся оказывалась медицинская помощь.

Сразу после того, как вышло сообщение ТАСС о трагедии в Туркменистане, вся страна пришла на помощь Ашхабаду. Со всех концов Союза в столицу Туркменистана доставлялись продукты питания, медикаменты. Необыкновенную отзывчивость проявили соседние республики. Более тысячи врачей и других медработников прибыли из Москвы, Алматы, Ташкента, Баку, Еревана. Несколько раз в день самолетами доставлялись столь необходимые для пострадавших кровь и плазма.

Раненых ашхабадцев госпитализировали в другие города. Люди уезжали на лечение кто в чем был, а через год возвращались все одинаково одетые и обутые. Детей, оставшихся без родных, брали к себе приемные родители, других устраивали в интернаты и детские дома. Более сотни детишек были отправлены на лечение в Баку.

Тогда, в октябре 1948 года, столица Туркменистана оказалась почти в центре зоны разрушительной силы подземного толчка. В первые же секунды рухнули жилые здания и сооружения, построенные без учета сейсмичности. Тысячи людей остались под обломками разрушенных зданий. Статистика людских потерь ужасает: среди погибших 37% составляли дети, 47 – женщины и 16 – мужчины.

Сильно пострадали промышленные предприятия. Из пяти хлебозаводов три были разрушены полностью, остальные – наполовину. Магазины и склады были уничтожены, материальные ценности находились под открытым небом. Рухнули здания больниц, госпиталей, аптек и поликлиник, из всех зданий Ашхабадского медицинского института устояло только одно окно.

Сотни рабочих из ночных смен погибли под обломками предприятий. Внезапные колебания почвы были настолько сильными, что в Ашхабадском локомотивном депо опрокинуло паровозы, а вблизи станции Гяурс был сброшен с рельсов целый состав товарного поезда. Землетрясение вызвало пожары, но они, к счастью, не распространились, и это спасло город от полного уничтожения. К тому же оборвались все средства связи, и Ашхабад оказался отрезанным от всей страны.

В обстановке грандиозной трагедии потрясает мужество и самоотверженность ашхабадцев, которых не сломила стихия. Сохраняя полное присутствие духа, не поддавшись панике, горожане извлекали из-под обломков своих отцов, матерей, детей, соседей. Благодаря безмерному подвигу горожан в ту страшную ночь была спасено немало жизней.

Было очень трудно. Было невыносимо горько – почти каждый ашхабадец потерял родных и любимых. Но город надо было восстанавливать. Превозмогая боль и страдания, горожане принялись за работу. Срочно организованные строительные бригады возводили временное жилье. Теплая погода, стоявшая в течение всего октября, помогала ходу строительства, и к наступлению холодов город имел уже 130 тысяч кв. метров жилой площади.

Город постепенно оживал. Уже в ночь на 13 октября Ашхабадский хлебозавод №2 выпек первые три тонны хлеба. И как тут не вспомнить о подвиге человека, который в прямом смысле спас город от еще большей беды. «В ту ночь на ашхабадской электростанции дежурила смена Героя Социалистического Труда Нургельды Мередова. От сильнейшего толчка в городе моментально погас свет. Четыре мощных двигателя стали работать без нагрузки, без масла и воды. В таком состоянии через пять минут должна была произойти авария. Но паники не возникло. В кромешной темноте, рискуя жизнью, Н.Мередов остановил одну машину за другой. Затем подоспели рабочие М.Новрузов, С.А Чертков, Н.С.Кандауров и вместе с начальником смены остановили остальные агрегаты».

После решения о восстановлении столицы Туркменистана на прежнем месте, в Ашхабад стали прибывать отряды молодых инженеров и строителей со всех концов страны. Атмосфера благодарности местного населения, искренняя человеческая дружба и гостеприимство которыми были окружены приезжающие специалисты для многих из них стали судьбоносным решением остаться здесь навсегда.

В ашхабадском землетрясении погибло немало фронтовиков. Люди, прошедшие всю войну и вернувшиеся домой живыми, оказались бессильными перед ударом безжалостной стихии. Среди погибших был и Герой Советского Союза Василий Иванович Трудолюбов. Уроженец Смоленщины, он после войны был направлен в Туркменистан, работал на различных командных должностях. В Туркменистане полковник Трудолюбов немного отошел душой от страшной личной трагедии: в 1943 году гитлеровцы сожгли заживо его мать, жену и восьмилетнюю дочь. Несчастье, обрушившееся на Ашхабад, не пощадило и Николая Ивановича. Так и остался он лежать в туркменской земле, рядом со своими товарищами по оружию, с их родными и близкими, с теми, кто любил, надеялся, ждал и тоже навсегда ушел в эту черную, незабываемую ночь.

Прошли годы. Давно подсчитано количество разрушенных зданий, число погибших людей, причиненный стихией материальный ущерб. На месте руин поднялись новые дома. Выросли новые поколения ашхабадцев, которые слышали о землетрясении, но помнят его лишь те, кто испытал ужас той ночи.

Говорят, время лечит. Трудно сказать. Вряд ли время способно быть доктором. Оно может утишить боль, приглушить остроту воспоминаний, но избавить от них навсегда – время не властно. Тот невыносимый подземный гул до сих пор эхом звучит в памяти всех, кто его слышал. Очевидцев и жертв того страшного землетрясения, остается все меньше. Потому-то и ценны их воспоминания о пережитом, ведь это, пусть и драматическая, но страница нашей общей истории. И повествует она не только о трагедии, разыгравшейся в октябре 1948 года, но и о мужестве, сплоченности, самоотверженности ашхабадцев.

Владимир ЗАРЕМБО