Наш ориентир то, что сближает людей

Руслан МУРАДОВ

На территории Марыйского велаята Туркменистана, в пустыне Каракумы на много километров севернее современного оазиса несколько тысяч лет назад стекали воды реки Мургаб, образуя там обширную дельту. С глубокой древности эта земля привлекала людей своим плодородием и обилием воды. В эпоху бронзы (III-II тысячелетия до нашей эры) благодатный край, названный в наше время страной Маргуш, или, по-древнегречески, Маргианой, заселили оседлые и полукочевые племена, создавшие уникальную культуру древневосточного типа.

Как называлась эта маленькая страна в древности – предмет продолжающейся научной дискуссии, но одно уже стало очевидно всем специалистам в этой области: она стоит в одном ряду с такими очагами мировой цивилизации как Месопотамия, Египет, Индия и Китай. И в этом огромная заслуга знаменитого российского археолога греческого происхождения Виктора Сарианиди (1929-2013), который еще в начале семидесятых открыл и на протяжении сорока лет раскапывал одно за другим древние поселения старой дельты Мургаба. Начиная с пятидесятых годов прошлого века, археологи при его активном участии выявили там десятки памятников, сосредоточенных в нескольких микрооазисах вдоль речных протоков и искусственных каналов.

Коллега Сарианиди, итальянский профессор Габриеле Росси-Осмида называет каждый такой памятник древнеримским термином «померий» - так именовали участок земли, обозначающий формальную, сакральную сферу римского города. В его черте действовали особые правила – например, запрет на захоронения. Померий не являлся стеной, но законной и прежде всего религиозной границей, линию города отмечали не стены, а выложенные цепочкой белые камни. Полководцу в вооружении и со своими солдатами разрешалось входить на территорию внутри померия только в случае триумфа, чтобы принести жертвы богам. Конечно, это понятие относится к гораздо более поздней эпохе, однако сама идея имеет, безусловно, глубокие корни и вряд ли ограничена средиземноморским миром.

В расположении поселений дельты Мургаба такие «померии» находились на расстоянии примерно 50 километров друг от друга. Это, в свою очередь, дает основание предполагать, что каждый «померий» представлял собой административную единицу, возглавляемую наместником, если тогда существовало централизованное государство, или племенным вождем, если каждый «померий» был самостоятельной единицей. Но какова бы ни была структура политической системы, архитектурный тип маргианских «помериев» находит параллели в более позднем железном веке и, как полагает профессор Гарвардского университета Карл Ламберг-Карловский, даже тысячелетия спустя, в облике и планировке туркменских крепостей XVIII-XIX веков.

Самым крупным из выявленных поселений дельты Мургаба оказался Гонур-депе, по праву признанный политическим и религиозным центром существовавшего здесь древнего царства. Сарианиди назвал его «городом царей и богов», резонно предполагая, что во главе такого чрезвычайно развитого и сложного по устройству поселения должен был стоять царь-жрец, то есть лидер, совмещавший административно-военную и духовную власть.

Действительно, на Гонуре раскопаны явно выраженные дворцовые помещения, находившиеся в тесном соседстве с другими, довольно загадочными по планировке и устройству, которые едва ли могут быть объяснены иначе, чем предложил Сарианиди. По его версии, это ничто иное как храмы языческих культов, бытовавших на Древнем Востоке в эпоху бронзы. И по размерам, и по сложности внутренней структуры они не уступают известным храмам Месопотамии. Наличие в них большого числа очагов очень странной формы (с двумя камерами) навело его на мысль, что это были не простые печи для бытовых нужд, а специальные жаровни для приготовления ритуальной пищи. Их могли использовать только огнепоклонники, в чьих представлениях огонь – священная стихия и языки пламени не должны касаться непосредственно мяса. Как все мирское, оно оскверняет священный огонь. В самом деле, эти печи устроены по принципу духовки: пища запекалась в них только от жара, поступавшего снизу или сбоку – из камеры с топливом.

Сам же культ огня – очень архаичный. Он возник еще на заре человечества, в эпоху верхнего палеолита (около 40-18 тысяч лет назад), но приобрел черты религиозной системы с набором определенных ритуалов и сооружений лишь примерно четыре тысячи лет назад, в эпоху бронзы. Во всяком случае, Гонур и другие древнемаргианские поселения (померии) демонстрируют наличие явных признаков культовых построек. Но каким культам они могли быть посвящены?

Кроме храма огня и храма жертвоприношений Сарианиди увидел в них проявления основных языческих верований индо-арийского пантеона: храм Солнца и святилище Митры, храмы культовых напитков (сомы-хаомы), а также два комплекса храма воды. Их подробное описание с обоснованием своих выводов он дал в научно-популярной книге «Маргуш. Тайна и правда великой культуры», изданной в Ашхабаде в 2008 году.

Но еще раньше, в конце 80-х, В.И.Сарианиди выдвинул достаточно смелую гипотезу о том, что именно здесь, в дельтовой части Мургаба, еще в эпоху бронзы, в недрах тотального многобожия начала складываться та религиозная доктрина, которая спустя много веков совершила переворот в умах людей. Речь идет о монотеизме, идее единого бога, оформление которой позднейшие предания приписывают легендарному пророку Заратуштре. По его имени вся эта религия получила название зороастризма (от греческой формы имени Заратуштры – Зороастр).

Спустя века концепция единого верховного Бога легла в основу авраамических религий (иудаизма, христианства, ислама), она также представлена в философии индуизма, в сикхизме и других религиях. Не только Сарианиди, но и многие другие ученые считают: есть все основания полагать, что Авеста – зороастрийский сборник священных текстов - в своей первоначальной форме, в своих древнейших частях был создан именно на территории Средней Азии.

Тем не менее, в ученом мире нашлось немало оппонентов этой гипотезы. Прежде всего, подвергся критике термин, который Сарианиди ввел для обозначения языческих культов, бытовавших в Маргиане, – протозороастризм. Может быть, он не самый удачный с точки зрения семантической структуры слова, но в целом дает четкое понимание сути явления. Речь идет вовсе не о классическом зороастризме, а о тех языческих верованиях, которые легли в основу первой в мире религии Откровения, то есть самораскрытия единого Бога через послание людям -  через Пророка.

Почти одновременно Сарианиди и его коллеги вели поиски на севере Афганистана – на территории современных провинций Фарьяб, Джаузджан и Балх, чьи земли около четырех тысяч лет назад входили в состав древней Бактрии. Археологи обнаружили поразительное сходство архитектуры, а также разнообразных предметов из керамики, камня и бронзы, найденных в дельте Мургаба и в североафганских провинциях, примыкающих к Амударье. На этом основании В.И.Сарианиди выдвинул идею о том, что в эпоху бронзы существовала культура, достаточно однородная по своему характеру, которой он дал название «Бактрийско-Маргианский археологический комплекс» (БМАК).

Этот термин принят сегодня большинством специалистов как наиболее точное определение оазисной цивилизации, хотя и тесно связанной с великими речными цивилизациями Инда, Тигра и Евфрата, но обладающей целым рядом уникальных признаков. Впрочем, на Западе некоторые коллеги Сарианиди не спешат признать аббревиатуру БМАК и предпочитают называть ту же самую культуру «Цивилизацией Окса» (Окс - это античное название Амударьи). Да только дельта Мургаба находится от нее в ста километрах и это расстояние – труднопроходимая пустыня, где нет никаких следов поселений эпохи бронзы. Одно лишь это обстоятельство делает довольно неуклюжим термин «Цивилизация Окса». Но вопрос даже не в названии.

Городище Гонур-депе расположено примерно в трех часах езды от города Мары и раскинулось на 55 гектарах. Сегодня это не только самое популярное место паломничества туристов, но и предмет давнего научного спора ученых из разных стран мира. Среди самых известных оппонентов Сарианиди был и остается американский археолог, упомянутый выше профессор Ламберг-Карловский. Его публикации в журнале «The Review of Archaeology», посвященные раскопкам и книгам Виктора Сарианиди, продемонстрировали крайне предвзятый обзор материалов БМАК. Сам он побывал на Гонуре лишь однажды, больше четверти века назад, когда еще не был вскрыт весь дворцово-храмовый ансамбль, не был найден богатейший некрополь, но масштаб монументальной архитектуры Гонура стал очевиден уже тогда.

Виктор Иванович Сарианиди достаточно резко отреагировал на выступления Ламберга-Карловского и не замедлил опубликовать свой аргументированный ответ ему.

В 2010 году Ламберг-Карловский снова посетил Туркменистан, но на Гонур не поехал, очевидно, не желая лично встречаться со знаменитым коллегой, находившимся там в те дни. Он посетил лишь соседний памятник Аджи-Куи, расположенный всего в 13 километрах от Гонура, где работал профессор Росси-Осмида. Даже это, гораздо менее крупное поселение, к тому моменту основательно раскопанное силами туркмено-итальянской экспедиции, произвело на Ламберга-Карловского достаточно сильное впечатление. Он спрятал подальше свои прежние критические стрелы, пущенные в Сарианиди, и в статье, написанной для коллективной монографии по Аджи-куи, изданной через год в Италии, фактически признал самостоятельное значение уникальных древнемаргианских поселений. Но претензии к методике раскопок Гонура он все-таки повторил.

«Конечно, - говорил по этому поводу В.И.Сарианиди, - можно скрупулезно описывать, в каком помещении и в каком слое найден тот или иной черепок (а только во дворце Гонура их оказалось несколько тысяч и они ждут, конечно, своего углубленного изучения), можно тщательно измерять ширину и длину каждой раскопанной стены (и все это есть в рабочих дневниках в архиве экспедиции), можно и нужно делать множество других лабораторных исследований нашей «археологической кухни», но все это – дело будущего. Я стремился оперативно ввести в научный оборот новый, не до конца понятный (по крайней мере, для меня) материал и дать его общую характеристику». Действуй Сарианиди иначе, по рекомендованной в США методике, Гонур еще не скоро, а может быть и вовсе не раскрыл бы нам свои удивительные сокровища.

Ученый считал, что специалистам разных направлений и профилей (и, прежде всего, лингвистам) стоит объединить усилия, чтобы понять хотя бы и в первом приближении, но во всем объеме, что же это такое «феномен БМАК» и какую роль сыграл он в древней истории Ближнего и Среднего Востока. Это сложнейшая научная задача, но в качестве достойной награды нас ожидает гораздо более полное представление о давно исчезнувшей с лица земли культуре, которую мы сейчас вынуждены называть сухой аббревиатурой  – БМАК.